Мистер Черепаха разговаривает с Ахиллом по телефону.

. . .

АХИЛЛ: И чем вы занимались?

ЧЕРЕПАХА: Я читал.

АХИЛЛ: А если не секрет, то что?

ЧЕРЕПАХА: Я перечитывал Свифта. "Путешествие Гулливера". Поразительная вещь!

АХИЛЛ: О! Я тоже люблю это произведение. И где я вас прервал?

ЧЕРЕПАХА: На том месте, где лапутяне показывают Гулливеру свою Академию наук.

АХИЛЛ: Вы еще не прочли там, где описывается машина для составления новых научных трактатов и художественных произведений?

ЧЕРЕПАХА: Как раз на этом месте вы меня и прервали.

АХИЛЛ: Удивительное совпадение! Вам не кажется, что Свифта можно считать отцом проблемы искусственного интеллекта?

ЧЕРЕПАХА: В некотором роде да ...

АХИЛЛ: У меня есть подозрение, что его можно считать и человеком, который нашел единственно правильное решение этой проблемы.

ЧЕРЕПАХА: Что Вы хотите этим сказать?

АХИЛЛ: Я нашел то, что осталось на трубе, мистер Черепаха!

ЧЕРЕПАХА: На какой трубе?

АХИЛЛ: На той, на которой сидели “А” и “Б”.

ЧЕРЕПАХА: Ах, вот вы о чем! И что вы нашли?

АХИЛЛ: Ту самую русскую букву “И”. Она действительно ни куда не пропадала и мозолила всем нам глаза. Просто удивительно как мы бываем невнимательны и упрямы!

ЧЕРЕПАХА: Вы хотите сказать, что обнаружили рациональное решение моей иррациональной задачи?

АХИЛЛ: Да! Я нашел единственное и окончательное решение вашей задачи! Готов вам его продемонстрировать.

ЧЕРЕПАХА: О, это крайне интересно! Я выезжаю, и немедленно!
 
 

ЧЕРЕПАХА: Вы действительно нашли окончательное решение моей задачи, Ахилл?

АХИЛЛ: Ну, не совсем я. Этим решением достаточно давно пользуется природа, если “всегда” можно считать “достаточно давно”. Кстати, мои предки, тоже использовали этот метод для принятия решений в некоторых критических случаях. Вы знаете, что такое боевая тессера? Нет? Ну это не важно. Важно, что Дарвин на этом построил свою теорию эволюции. Потом к этому обратился Эшби, применив в своей знаменитой модели гомеостазиса, и развил в своем Усилителе, хотя сама идея принадлежит Свифту. Пушкин вообще ухитрился в трех строках дать полную принципиальную схему искусственного и естественного интеллекта. Но с этой схемой в последствии произошла совершенно удивительная и мистическая история. Ее “упростили” и... Но это тоже не важно. Важно другое. Я обнаружил, что ЭТО единственное и окончательное решение вашей задачи, мистер Черепаха.

ЧЕРЕПАХА: И в чем же “ЭТО” заключается?

АХИЛЛ: Позвольте все рассказать по порядку. Иначе вы не поверите.

ЧЕРЕПАХА: Ради бога!

АХИЛЛ: Я долго думал: в чем же состоит причина поражения моих автоматов? И пришел к простому выводу. Мои алгоритмы можно просчитать насколько угодно шагов вперед. По этому они беззащитны перед вашим изобретательным умом!

ЧЕРЕПАХА: Несомненно. Всякий алгоритм, помимо всего прочего, детерминирован.

АХИЛЛ: Вот именно! Я подумал, что если вас лишить этой возможности, то вы больше не сможете устраивать свои хитрые ловушки! Но я не могу скрыть от вас схему алгоритма. Поэтому напрашивается парадоксальное заключение. Ни я, ни Вы не должны знать как будет действовать мой автомат на следующем своем шаге! Этого не должен знать ни кто, даже сам автомат. Для этого каждый его шаг должен быть СЛУЧАЙНЫМ!

ЧЕРЕПАХА: Мой друг, нельзя же все доводить до абсурда! Как же вы заставите такой автомат решать поставленную задачу?

АХИЛЛ: В том то и дело - никак. Тут я и обнаружил самое главное. Случайный автомат сам в состоянии найти решение. И как не странно, любое решение. То есть он отвечает сформулированным вами условиям игры полностью. Вы говорили, мол, управляющий алгоритм должен обладать способностью к творчеству? Так вот он таким свойством и обладает! Во всяком случае, он решает любую вашу задачу, а значит, будет играть в нее бесконечно долго. Из этого вытекает, по вашему же, мистер Черепаха, определению, что случайные автоматы - устройства наделенные творческими способностями. Вы это признаете?

ЧЕРЕПАХА: Да, если решает, я буду вынужден признать, но...

АХИЛЛ: Ни каких но! Это не обычно, но это тривиально! Случайность - единственный способ покинуть пределы логики, найти новое, неизвестное решение и вернуться обратно. Там в хаосе, за пределами логики, хранятся все гениальные и не очень. Там хранятся все не созданные творения, открытия, изобретения. Там хранится все, что предстоит сделать и открыть. Там ждет своего часа новое и неизвестное...

ЧЕРЕПАХА: Вместе с куда большей массой всякой глупости и совершенной бессмыслицы.

АХИЛЛ: Конечно. Однако согласитесь, что новому больше негде храниться. Другого места просто не существует. Мир логики и порядка содержит только уже открытое. Он содержит прошлое. Будущее же содержится в мире хаоса. Других миров нет. Но это только “во-первых”.

ЧЕРЕПАХА: Ах, так это были только “цветочки”?

АХИЛЛ: Теперь, во-вторых. Игру может выиграть только тот автомат, алгоритм которого бесконечно сложен. Тогда он будет обладать полнотой. Так? Давайте теперь станем рассматривать генератор случайностей, как “черный ящик” и попробуем описать его устройство по его поведению, то есть выходному сигналу. То есть построим его автоматную модель.

Рассмотрим этот случай для детерминированного автомата. Простой автомат - простая последовательность. И нам нужен достаточно короткий участок последовательности, что бы определить в ней закономерность. Чем сложнее устройство автомата, тем более сложную последовательность сигналов мы можем получить на выходе. Чем сложнее автомат, тем длиннее должна быть последовательность для определения в ней закономерности. Так?

ЧЕРЕПАХА: Почти так. Есть еще сходимость...

АХИЛЛ: Сейчас это не важно. Что можно сказать об автомате, устройство которого можно смоделировать, располагая только бесконечно длинной последовательностью его выходных сигналов?

ЧЕРЕПАХА: Я понял вас. Можно сказать, что он обладает бесконечной сложностью.

АХИЛЛ: Вот именно! Из самого определения случайности следует, что на основании сколь угодно длинной, но конечной последовательности сигналов на его выходе нельзя построить эквивалентный ему детерминированный автомат конечных размеров. Значит перед нами бесконечно сложный автомат. И эта бесконечность актуальна. То есть завершенная. Она существует уже сейчас! Все сходится!

ЧЕРЕПАХА: Вы проверяли его на нашей задаче?

АХИЛЛ: Он с ней справляется просто великолепно! Это даже смешно. Если бы я так поступил с самого начала… Помните, с чего все началось? Мы перемещали очень одинокий автомат в пустой вселенной к дому по прямой. Для этой задачи я написал алгоритм, реализующий гомеостат Эшби.

Если автомат оказывается за пределом домика, включается гомеостат и начинает искать решение. Каждый новый шаг автомат делает в случайном направлении или оставаться на прежнем месте с вероятностью 1/9. После чего проверяет, достиг ли он желаемого результата или нет, то есть попал ли в домик. Если не попал - делает очередной случайный шаг. И так - до победного конца!

ЧЕРЕПАХА: Но в результате ваш автомат будет метаться по “вселенной” как сумасшедший!

АХИЛЛ: Ну и что?! Зато рано или поздно он достигнет своего и не только в первой задаче но, и во второй, и в третьей, и вообще в любой.

ЧЕРЕПАХА: Минуточку! Дорогой Ахилл, но какова вероятность того, что каждая новая и более сложная задача будет решена вашим сумасшедшим автоматом? Вы как программист должны знать: существует такое свойство программ, как эффективность. Сколько шагов ему для этого потребуется?

АХИЛЛ: Это совершенно не играет роли! Вы, мистер Черепаха, не ставили такого вопроса! Сколько. Важно что бы задача была решена за конечное число шагов. Не так ли? И если мы наберемся терпения, то, в конце концов, дождемся результата.

ЧЕРЕПАХА: Секунду! Я не говорю, что ваш сумасшедший автомат паразитирует на том обстоятельстве, что наша “вселенная” замкнута. Но… Но если я стану расставлять смертельные ловушки? Скажем, в некой точке “Л” автомат погибает, не достигнув цели?

АХИЛЛ: Такие ловушки вы можете ставить и для детерминированного автомата, и должен сказать, с куда большей эффективностью. А запуская случайный автомат во “вселенную”, сплошь утыканную “минами” я вправе надеяться, что ему повезет, вернее его “пронесет”, и задача будет решена! Во всяком случае, вы уже не сможете самодовольно потирать руки, абсолютно точно предвкушая полную победу.

ЧЕРЕПАХА: Вы рассуждаете точно так, как рассуждает ваш сумасшедший автомат!

АХИЛЛ: Вы знаете, у меня есть подозрение, что определенное сходство есть. Даже если вы создадите “вселенную” бесконечных размеров, это принципиально ни чего не меняет. Вы согласитесь с таким фактом: если задача имеет решение в виде некоторого пути, то существует НЕНУЛЕВАЯ вероятность того, что вероятностный автомат, по чистой случайности, пройдет строго по этому пути и не разу не уйдет в сторону?

ЧЕРЕПАХА: Да, такая вероятность есть. Но мне ее величина кажется крайне подозрительной.

АХИЛЛ: Ее величина для нас непринципиальна. Любой детерминированный автомат осилит очередную вашу задачу, мистер Черепаха, с вероятностью равной НУЛЮ. А это - бесконечно меньше, чем любая сколь угодно малая вероятность. Поэтому сколь мала ни была эта вероятность, она намного больше той, которую мы имеем в случае детерминированных алгоритмов. Давайте их сравним! Разделим ничтожно малую вероятность, для вероятностного автомата, на полную невозможность для детерминированного, то есть на ноль.

ЧЕРЕПАХА: На ноль делить нельзя.

АХИЛЛ: Правильно. Поэтому нельзя сравнивать программы с человеческим умом. Ум - бесконечно совершеннее сколь угодно сложного детерминированного алгоритма, он вероятностный. И это - главнейшая его особенность. Все остальное - детали. У вашей задачи просто нет ДРУГОГО решения. Это решение ЕДИНСТВЕННОЕ. Я просто настаиваю на том, чтобы вы признали логику моих рассуждений и не припутывали сюда вопрос о том, сколько ему понадобится шагов или попыток. Это - совсем другой вопрос, который в вашей задаче не задается.

ЧЕРЕПАХА: И тем не менее, я позволю его задать теперь. Давайте прикинем для ... 1000 абсолютно верных шагов. Каждое неправильное действие – фатально.

АХИЛЛ: Извольте. Для первых наших задач, вероятность считается с помощью цепей Маркова. Ведь существует большое количество альтернативных маршрутов к цели. Но если представить себе такую задачу, где решение состоит из 1000 шагов, и каждый неверный ход ведет к ошибке (в том числе и остановка на месте), то вероятность найти легко. Вероятность правильного выбора на каждом шаге - 1 из 9. Тогда для 1000 шагов - один из . Это равно.... Сейчас подсчитаем...

Ахилл вызывает на экран калькулятор и пытается подсчитать вероятность. В окошке появляется сообщение “Результат слишком велик”.

ЧЕРЕПАХА: Вот видите, мой друг, с практической точки зрения, все радужные надежды просто гибнут в комбинаторном взрыве! Ваш сумасшедший автомат все-таки подорвался!

АХИЛЛ: Так как вы рассуждаете - рассуждают все. Большого ума для этого не надо. Над этим иронизировал еще Свифт. Он имел на это право. Тогда еще не было теоремы Геделя о неполноте. Но теперь нам не до шуток, мистер Черепаха. Вашими стараниями у нас просто не осталось повода самодовольно зубоскалить. Эта дьявольская задача расставляет все точки над I. Попытки создать действительно разумный автомат на основе детерминированных алгоритмов выглядят бесконечно глупее. Я ведь не отрицаю, задача моделирования разума по-прежнему очень сложна. Но нам больше не из чего выбирать. Поэтому выбор - очевиден. Только вероятностные автоматы, сколь курьезно и сложно это не выглядит, могут быть разумными. Нравится вам или нет, но это - факт.

ЧЕРЕПАХА: Да, возможно, вы правы. Я просто вынужден признать ваши аргументы. Но наша задача, в этом спектакле, мой Друг, - заставить признать ваши аргументы и всех остальных. А это - куда сложнее. Я позволю себе напомнить, что мы, дорогой Ахилл, персонажи парадигмистического эксперимента. И наша святая цель не только повернуть мозги специалистов в новую сторону но и слегка подтолкнуть их в этом направлении. Иначе колеблющиеся свернут обратно. Люди, помимо того, что разумны, еще и упрямы. И если таких будет большинство - мы проиграем. А ваше “слишком большое число” на экране тому очень способствует. Фактически вы, Ахилл, заменили одну проблему другой. Вы сняли вопрос о творчестве, но возник вопрос об эффективности, который не возникает в случае с детерминированным автоматом. Вы меняете одну сложность на другую. Хотя чисто теоретически, в пределе, замена принципиальная…

АХИЛЛ: Что же вас так беспокоит?

ЧЕРЕПАХА: У меня остается ощущение, что вы меня где-то надули. Я думаю, что это ощущение не покидает и читателя.

АХИЛЛ: Я вас просто переиграл.

ЧЕРЕПАХА: Да, соглашусь, ход сильный. И я ни как не могу понять, как это я, умудренный опытом, допустил такую возможность. По всей видимости, в моей задаче есть необходимое условие разумности, но нет достаточного.

АХИЛЛ: По-вашему, нам мало найти необходимое условие, но следует поискать и достаточное? Не кажется ли вам, что это несколько многовато для одной парадигмистической пьесы?

ЧЕРЕПАХА: Не знаю многовато или нет, но коль скоро Вы нашли такое необыкновенное решение, нам следует уточнить условия игры. И я уже знаю как.

АХИЛЛ: Вы предлагаете мне новую игру?

ЧЕРЕПАХА: Нет, мой друг. Теперь, скорее всего, в эту игру будут играть сами ученые. Но если вы так горите желанием...

АХИЛЛ: Ни чего не обещаю! С меня хватит и предыдущего состязания. Но все-таки интересно. В чем состоит ваше уточнение?

ЧЕРЕПАХА: Начнем все с начала. Мы имеем эталон - человеческий разум. Имеем кандидата называться разумным - некий автомат. Наша задача, образно говоря, “весы” на которых мы “взвешиваем” умственные способности кандидата с эталоном. Так?

АХИЛЛ: Совершенно верно.

ЧЕРЕПАХА: Первоначально кандидат должен был, в процессе поединка, решать любую поставленную человеком задачу, отвечающую нашим правилам. Если поединок продлится бесконечно долго, то кандидат считается разумным. Ваш примитивный вероятностный автомат дал фору всем детерминированным автоматом, фору длинной в бесконечность, и доказал свою способность решать любую придуманную человеком задачу за конечное число шагов. Но разумным его называть было бы, по крайней мере, опрометчиво.

АХИЛЛ: Естественно. Я тоже не рискнул бы. Если все было бы так просто, тогда природа не стала бы соединять десятки миллиардов нейронов в нашей голове. Я думаю, что она это сделала не спроста.

ЧЕРЕПАХА: Вот именно! Здесь моя задача дает сбой! Примитивный автомат, по ее условиям, равен нашему сверхсложному мозгу! Вы ее перехитрили!

АХИЛЛ: Вы к себе несправедливы, мистер Черепаха! Напомню, в задаче ставился вопрос только о творческих способностях.

ЧЕРЕПАХА: Поэтому мою задачу нельзя считать полноценной заменой тесту Тьюринга. Там ведь шла речь о разумности. Моя задача - только апория, парадокс. Парадокс, решение которого вы нашли. Но нам нужна полноценная задача. Поэтому я усложню условия игры. Доведу ее до ума, сузив правила.

АХИЛЛ: То есть, дадите условия игры, по которым теперь можно определить разумность кандидата? Именно разумность?

ЧЕРЕПАХА: Да. Именно разумность. Коль скоро ваш сумасшедший автомат проявляет способность к творчеству, то мы его можем сделать самостоятельным игроком. Вы, Ахилл, теперь ему не нужны.

АХИЛЛ: И я могу удалиться?

ЧЕРЕПАХА: Нет, вы мне понадобитесь как эталон разумности.

АХИЛЛ: А вы?

ЧЕРЕПАХА: Ахилл, ни один суд не признает, что черепаха может быть разумной. Поэтому я буду ведущим в этой игре. В классической задаче Тьюринга присутствуют три субъекта. А- кандидат называться разумным, В – эталон разумности. С – ведущий, который задает вопросы и выясняет кто из них разумен. И я скромно удалюсь на место судьи С. Тем более, что теперь С будет вооружен формальной процедурой для своего приговора. Но, конечно, мне придется взять на себя обязанность модернизировать “вселенную”. Ни вам - эталону ни кандидату - автомату эту обязанность поручить нельзя. Алгоритм каждой новой “вселенной” для вас обоих должен оставаться неизвестным. И так как здесь больше некому его составлять, то мне придется взять на себя эту обязанность. Но это непринципиально. В конце концов я – не настоящая черепаха. Вернее то что я черепаха не есть принципиальным в данной задаче.

АХИЛЛ: Согласен. Но что же я должен буду делать, как эталон?

ЧЕРЕПАХА: Как что? То же самое что и автомат. Искать решение. Например, путь к домику.

АХИЛЛ: Ага! Я буду играть в компьютерную игру! Как в нее играют все любители игр! Ну что ж, это куда проще, чем составлять программы.

ЧЕРЕПАХА: Я так не думаю. Не расслабляйтесь. Вы должны найти неизвестное для вас решение. Не тем ли вы занимались как программист? И то же самое будет делать наш кандидат.

АХИЛЛ: Гм… В чем же будет заключаться ваш критерий истины?

ЧЕРЕПАХА: Это самое интересное. Все остается таким же как и прежде, но теперь играющих двое и возле каждого я поставлю таймер, который будет засекать время, потраченное на решение каждой новой задачи каждым из решателей.

АХИЛЛ: Ага! Теперь мало найти решение. Его надо найти за некоторое время. Получается, что-то типа шахматного блица?

ЧЕРЕПАХА: В некотором роде. Таймеры “кандидата” и “эталона” запускаются с момента начала решения ими, скажем, задачи №1. Как только задача игроком решена, его таймер останавливается. Показания записываются. Когда второй игрок найдет решение, останавливаем его таймер. Раунд завершен. Получаем два числа. Для “кандидата” и “эталона”. Ведущий, приступает к поиску новой задачи. Как только новая задача будет готова, она предлагает ее обоим игрокам опять. И снова их таймеры запускаются с нуля. Как только каждый игрок нашел решение - его таймер останавливается. И показания записываются опять. И так далее. В результате мы получим две длинных колонки цифр – что-то типа временного протокола поединка. Каждой N-й задаче будет соответствовать два числа - время затраченное на ее решение “кандидатом” и “эталоном”. Конечно, наши игроки могут жить в разных масштабах времени. Поэтому сравнивать время, затраченное “эталоном” и “кандидатом”, в одних единицах измерения, скажем секундах бессмысленно. Но, как мы увидим, для нас единицы измерения не важны. Для нас даже не важно, какие задачи ставит ведущий, оригинальные или тривиальные? Ведь он может ни чего не знать об интеллектуальных способностях игроков. Главное - самому знать решение задачи. Т.е. задавать корректные задачи, которые имеют решение. Остальное - неважно.

АХИЛЛ: Что же для нас важно?

ЧЕРЕПАХА: Не спешите мой Друг - всему свое время. Давайте теперь испытаем наши новые правила на, так называемых, граничных условиях. Откалибруем наш критерий истины. Для этого пускай оба игрока будут одинаково разумные существа, два человека с примерно одинаковыми способностями и жизненным опытом. Что покажет наш протокол?

Черепаха берет чистый лист бумаги и карандаш.

Чтобы увидеть интересующую нас картину представим наш протокол в виде графика. По горизонтали - номер задачи, по вертикали - время, затраченное на решение этой задачи каждым из игроков. В результате мы получим две кривые. Вернее ломаные. Но их всегда можно сгладить, считая все неровности - статистическими отклонениями эксперимента. Давайте прикинем, как это может выглядеть. Предположим, что Постановщик добросовестно и методично наращивают сложность каждой новой задачи.

Черепаха чертит График № 1 и легким движением проводит две кривые.

Конечно, в самом начале “силы” игроков могут быть неравными. И один из них будет находить решения быстрее, чем другой. Но уже, скажем, на 100-ой или 10000-ой задаче, по мере того, как их “жизненный опыт” будет выравниваться, их способности станут приблизительно одинаковы. Поэтому договоримся, начальную часть обеих траекторий считать переходной. Остальную часть, уходящую на бесконечность, установившемся режимом. Что мы будем на нем наблюдать?

АХИЛЛ: Ага, я догадался, раз игроки одинаково разумны, значит, затрачиваемое время будет сохранять пропорциональность.

ЧЕРЕПАХА: Конечно, и в установившемся режиме оба результата будут только приблизительно пропорциональны. Например, одному игроку может повезти и он быстро отгадает подвох, а другой потратит море времени, прежде, чем додумается до правильного решения. Возможно и наоборот. Первый будет долго теряться в догадках, а второго, по наитию, “осенит” быстрая и правильная идея. Поэтому нас будет интересовать только усредненные значения на достаточно широком интервале установившегося участка протокола.

АХИЛЛ: То, что называют трендом.

ЧЕРЕПАХА: Возможно. Но замечу, что даже в случае с двумя людьми совсем не обязательно что бы их тренды совпадали на графике. Возможно, один из них действительно дольше соображает по сравнению с другим. Тогда его кривая всегда будет расположена над кривой соперника. Но для нас это не важно.

АХИЛЛ: Я понял, важно чтобы оба графика шли параллельно!

Черепаха опять берет лист бумаги и карандаш.

ЧЕРЕПАХА: В общем да. Но более строго это должно звучать так. Возьмем два несовпадающих интервала - “А” и “В” в установившейся части протокола, каждый из которых содержит по k уже поставленных и решенных задач. Найдем среднее время хода для каждого игрока на обоих интервалах. . Для Эталона, и для Кандидата . Тогда в случае игры двух одинаково разумных существ должно соблюдаться правило 

АХИЛЛ: Я сомневаюсь, что оно будет соблюдаться строго.

ЧЕРЕПАХА: Для этого оба интервала должны быть бесконечной длинны. Тогда они будут совпадать и придется строить другую формулу. Теоретически точную. Но если я здесь начну возиться с пределами, читатель меня распнет, как бог черепаху. Эта формула – удобна для практического использования и является вариантом более точной. Здесь должен присутствовать доверительный интервал. Это же статистика! Поэтому остановимся на простом и всем ясном заключении: в случае если ведущий придумывает новую задачу больше сложную чем предыдущая, то и оба игрока должен затратить на ее решение пропорционально больше времени, чем до этого. Нас даже не волнует, что значит “более сложную”. Важно, чтобы игроки тратили времени пропорционально больше. Если ведущий поленится и придумает простенькую задачу, то и игроки должен одинаково быстро найти ее решение. Обратите внимание. Нас совсем не интересует наклон кривых и их форма. Они вообще могут идти какой угодно, в зависимости от усердия ведущего. Важно чтобы они были параллельны.

АХИЛЛ: Я теперь понял, почему единицы измерения времени у каждого игрока в этой пропорции так же не важны. Сопоставляемые величины - безразмерны. Замечательно! Я бы назвал это “Золотой пропорцией Интеллекта”!

ЧЕРЕПАХА: Называйте как хотите. Но если ваш сумасшедший автомат в состоянии будет соблюдать эту пропорцию в поединке с человеком, то его можно признать разумным. Все! Вот эта задача имеет все основания называться тестом Тьюринга-Черепахи.

Ахилл задумчиво чешет затылок.

АХИЛЛ: Тем самым, мистер Черепаха, вы отделили мой примитивный вероятностный автомат от всех остальных автоматов разумных. Он будет решать любую задачу, поединок продлится бесконечно, но если Постановщик будет наращивать сложность каждой новой задачи то гомиостат Эшби каждый раз будет затрачивать времени на решение задачи непропорционально больше, чем человек-эталон.

ЧЕРЕПАХА: Да, дорогой Ахилл.

Мистер Черепаха берет чистый лист бумаги и рисует новый график. График № 2

Конечно, мы не знаем как пойдет кривая протокола времени для человека. Но я готов поклясться всей своей коллекцией бумерангов, что это не экспонента, резко задирающая вверх. Но ваш примитивный автомат как раз и описывается такой кривой. Пропорция не соблюдается!

АХИЛЛ: Но вы согласитесь и с таким фактом.

Ахилл берет другой чистый лист бумаги и рисует свой график. График № 3
 
 

Детерминированный автомат тоже не выдержит столь строгий экзамен. Пускай он непропорционально легко перерешает хоть тысячу ваших задач и докажет, что его соперник - тупица из тупиц. Но весь этот - только “переходный участок”. Только цветочки. Ягодки начнутся потом. “Установившейся режим” установится тогда, когда автомат “сядет в калошу” и зациклится, исчерпав готовые решения. Поэтому кривая его протокола, станет вертикальной прямой и ни о какой пропорции здесь не может быть и речи!

Возникает пауза.

ЧЕРЕПАХА: Что же получается? Следует искать третий выход?

АХИЛЛ: Третьего не дано. Или - или. Вернее исключающее или. В принципе, все множество автоматов можно разбить только на два подмножества - детерминированные и вероятностные. При этом первые - подкласс вторых. Всякий вероятностный автомат вырождается в детерминированный, если функцию вероятностного перехода в нем заменить на бинарную 0 и 1.

ЧЕРЕПАХА: Тогда может быть решения нет?

АХИЛЛ: Как же нет решения, когда есть! Ведь мы же разумны! Мы с вами чем здесь занимаемся? Два разумных существа играют в эту самую игру, только на другом “поле”. Вы ставите задачи, я их решаю. Вы поставили очередную задачу. Если я разумен, значит рано или поздно найду решение. Я ведь не детерминированный болван!

ЧЕРЕПАХА: Задача считается корректной, если ведущий может показать решение. А у меня такого решения нет.

АХИЛЛ: Не скромничайте. Мы знаем, что решение есть! Природа, по крайней мере, его уже нашла. Мы с вами, что собой представляем? Решение. Какие нужны еще доказательства? В конце концов, это только в рамках пьесы я играю с Вами. На самом деле мы играем с самой природой. А этот “ведущий” имеет такое решение в виде нас самих.

ЧЕРЕПАХА: Мы с вами можем быть детерминированными автоматами на переходном участке игры. А вот сейчас, как раз и выходим на установившийся. Все, приехали. Вы допускаете такое?

Ахилл пропускает мимо ушей последний вопрос по тому, что задумчиво рассматривает график № 2.

АХИЛЛ: Простите, что вы сказали? Я не расслышал.

ЧЕРЕПАХА: Ничего, ничего, мой Друг. Это так, мысли в слух. Ищите решение.

АХИЛЛ: Послушайте, мистер Черепаха, мы можем выгнуть эту кривую вниз.

ЧЕРЕПАХА: И как вы собираетесь это сделать?

АХИЛЛ: Просто. Скомпенсируем один комбинаторный взрыв другим!

ЧЕРЕПАХА: А точнее?

АХИЛЛ: Допустим, что наш вероятностный автомат, прежде чем делать очередной шаг размножается, оставляет на прежнем месте своего двойника, который тут же начинает действовать самостоятельно и так же стремится попасть в домик. Сделав самостоятельный шаг, потомок также оставляет потомка. Комбинаторный взрыв против взрыва!

ЧЕРЕПАХА: Достаточно оригинально. Допустим. Но так “вселенная” быстро заполниться нашими автоматами.

АХИЛЛ- Это не проблема. Если они размножаются, значит и умирают. Допустим, через какое-то количество собственных шагов. Можно сделать лучше. Можно написать алгоритм, который бы контролировал число, нет ни число, плотность автоматов в разных частях “вселенной”. Это детали. Согласитесь, что в этом случае решение будет находиться очень быстро. Один взрыв скомпенсирует другой!

ЧЕРЕПАХА: Но ведь к цели дойдет не тот автомат, который начинал решать задачу, а его потомок.

АХИЛЛ: А какая разница? Во многих случаях это непринципиально. Природа всегда так и поступает. Было бы странно, если она слепила нас не по своему образу и подобию! Как вы думаете, сколько всяких вариантов рождалось и гибло в моей голове, когда я пытался создать очередной алгоритм?

ЧЕРЕПАХА: Я думаю не меньше, чем в моей голове, когда я пытался придумать очередное каверзное условие для него. Но это не совсем одно и то же. Я думаю, что и это ваше решение также погибнет, не достигнув цели. Ваше плодовитое решение, дорогой Ахилл, интересно, но находится на грани надувательства. Например, у биологов, которые только этим и объясняют эффективность естественного отбора, по-прежнему остаются сомнения по поводу того, что вся сложность и многообразие жизни могли так быстро возникнуть из примитивного случайного поиска. И в качестве доказательства они приводят всю ту же кривую № 2. Особенно ее любят противники дарвинизма. Поэтому вряд ли нам стоит ссылаться на биологию. Возможно она, когда-нибудь, сошлется на нас. Но для этого нужно найти ответ.

Я позволю напомнить вам, Ахилл, что наша пьеса пишется для очень одинокого автомата. Именно “очень” и именно “одинокого”. Понимаете? Со своими проблемами он должен справиться сам без посторонней помощи. Я признаю ваш “плодовитый” автомат, только в том случае, если вы его модернизируете.

АХИЛЛ: Каким образом?

ЧЕРЕПАХА: Создайте две “вселенные”. Нашу, реальную, и дополнительную - виртуальную, полную копию реальной. Прежде чем автомат отправится в свое путешествие по реальной “вселенной”, он “задумается”. Это значит, что на идеальном поле вы запускаете ваш размножающийся аналог. В этом случае вы можете даже не уничтожать лишние экземпляры. Пускай плодятся до бесконечности. Как только они быстренько найдут решение “в уме”, воспользуйтесь этим решением и уверенно проведите наш очень одинокий автомат к цели по реальной “вселенной”.

АХИЛЛ: Великолепная идея!

ЧЕРЕПАХА: Да, но для этого вам потребуется запомнить траекторию всех автоматов-потомков которые пришли к решению. Так сказать династию, достигшую цели.

АХИЛЛ: Совершенно верно.

ЧЕРЕПАХА: Но до тех пор, пока цель не достигнута, вы не можете знать какое семейство окажется наиболее удачным. Поэтому вам придется запоминать траекторию всех автоматов. Не желаете ли подсчитать какой объем памяти вам для этого понадобится? Скажем, в той задаче на 1000-чу абсолютно верных шага?

Ахилл опять чешет затылок.

АХИЛЛ: Нет, не желаю. Я кажется такое число уже получал. Слишком много.

ЧЕРЕПАХА: Комбинаторный взрыв - очень большая штука, в карман не спрячешь. Как не поверни - простых решений больше нет. Брать надо ни числом, а умением. Беда вашего вероятностного автомата в том, что, делая гениальные открытия, он их тут же забывает. А открытия - слишком ценная вещь. Ими разбрасываться нельзя. Детерминированный автомат наоборот хранит чужие решения очень бережно и тупо следует им. Эти решения очень эффективны во всех случаях, кроме случая, когда действуют наши правила игры. Детерминированный автомат хранит готовые решения в очень сжатой форме. Предельно сжатой. В виде системы логических аксиом и правил-теорем. Каждая аксиома или теорема дает бесконечное число конкретных и полезных решений. Фактически, в нашей игре, каждая новая задача отличается от следующей всего на несколько новых условий, которые и надо “открыть”. А ваш автомат, всякий раз должен совершать все свои предыдущие открытия заново. Он не умеет их сохранять. Этакий гений, от гениальности которого нет ни какой пользы.

АХИЛЛ: Достоинства одного - недостатки другого?

ЧЕРЕПАХА: Да, мы имеем двух “калек”, каждый из которых, сам по себе, неполноценен.

АХИЛЛ: Я понял. Их надо скрестить! Тогда получится Двуликий Янус! “А” и “Б” следует вернуть на трубу!

ЧЕРЕПАХА: Какая “проницательность”, Ахилл! Я не знаю, как давно до этого додумался наш читатель, но я об этом подумал еще на предыдущей странице.

АХИЛЛ: У меня тоже была такая мысль, мистер Черепаха, но мне она показалась банальной, и я решил найти более нетривиальное решение.

ЧЕРЕПАХА: Вы, мой Друг, увлеклись поиском простых решений. Но мне кажется, теперь они уже закончились.

АХИЛЛ: Возможно, вы правы. И как же мы их будем скрещивать?

ЧЕРЕПАХА: Вы заставляете меня выполнять несвойственные мне задачи. Но я думаю что так. Наш автомат, как вы его назвали Двуликий Янус, должен иметь некоторую детерминированную модель поведения, которой он, в основном, и пользуется. Но в случае неудачи, включается его второе, сумасшедшее “Я”, и подсказывает правильное решение. Если решение найдено, то оно запоминается. Поэтому детерминированная модель поведения должна иметь возможность перестраиваться и расширяться. Она должна быть потенциально безразмерной. В каждый момент времени она конечна и детерминирована. Но потенциально бесконечна.

АХИЛЛ: Мне эта чем-то напоминает Омега- проигрыватель нашего Краба. Помните? Он анализирует дорожки на пластинке и в случае обнаружения опасности перестраивает себя сам.

ЧЕРЕПАХА: Да, возможно вы и правы.

АХИЛЛ: Но в связи с этим у меня возникло подозрение. Что вы понимаете под термином “в основном”? Как определить “в случае неудачи”? Какая наш Двуликий Янус будет принимать решение о переходе с детерминированного поведения на случайное? С помощью некого “специального” алгоритма?

ЧЕРЕПАХА: Я полагаю, что да.

АХИЛЛ: То есть будет существовать некий детерминированный алгоритм, который и будет принимать решение, что все известные варианты не подходят и пора поискать что-либо новенькое?

ЧЕРЕПАХА: Что вы этим хотите сказать?

АХИЛЛ: Я хочу сказать, что этот вариант Двуликого Януса ни к черту не годиться! Мы не должны забывать условия игры. Откуда наш детерминированный алгоритм, переключающий режимы, будет знать когда надо переключаться? Вспомните! Ведь это Проблема Остановки для машины Тьюринга. В чистом виде! Не существует алгоритма, который бы определял опасные дорожки на пластинке. Вы тогда захотели спать, и не рассказали, чем закончилась история с проигрывателем Омега мистера Краба. Но я теперь знаю чем. Ведь если ведущий узнаете или догадается когда и при каких условиях кандидат или эталон переключается с детерминированного поиска на случайный, коварный ведущий можете предусмотреть в своей задаче такой “лабиринт”, что испытуемому мысль переключиться ни когда не придет в голову, если у него будет голова. Он навсегда останется в детерминированном режиме. Как же узнать, что применяемый алгоритм неприменим в данном случае? Тогда затея со случайным поиском просто ни к чему не ведет. Толку от него - как с козла молока!

Обратите внимание, как бы хитро не был устроен этот злосчастный алгоритм переключения, пускай он будет трижды перестраиваемый, это ничего не решает. Он детерминированный, значит предсказуемый, значит просчитываемый, значит обыгрываемый. Паритет нарушается. Это же и есть та самая Ахиллесова, то есть моя, пята всех алгоритмов!

ЧЕРЕПАХА: Я в восторге Ахилл! Вы все-таки изучили теорему Геделя вдоль и поперек. Но что вы предлагаете?

АХИЛЛ: Я предлагаю, чтобы наш автомат был вероятностным ВСЕГДА. Каждый его шаг должен быть непредсказуем для ведущего. Каждый. Это главное условие. Кандидат не может быть детерминирован ни “в основном”, ни “иногда”. Мы нашли на трубе букву “И”, а не “Или”. Буквы “Или” в русском языке нет, в английском тоже. Нечего ее на трубу садить! Как хотите, но действия Двуликого Януса не могут быть или детерминированными или вероятностными. Каждое действие Януса должно быть и случайным и детерминированным одновременно!

ЧЕРЕПАХА: И как вы себе это представляете?

АХИЛЛ: Очень просто! Изобретать ни чего не надо. Уже давно все изобретено. Вероятностью можно, в некотором роде, управлять. В его схеме нужно использовать так называемые управляемые генераторы случайных чисел!

ЧЕРЕПАХА: Управлять неуправляемостью?

АХИЛЛ: Я же сказал, “в некотором роде”. Как бы это показать?... Ага! Минуточку! Где-то здесь у меня есть...

Ахилл буквально бросается под стол и начинает выбрасывать оттуда всевозможные вещи. Вылетает покрытый пылью и паутиной боевой шлем. Летит томик Гомера, видимо когда-то свалившийся туда. Появляется какая-то тряпка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся ветхим то ли гобеленом, то ли знаменем. Летит несметная куча всяких мелких и необычных вещей. В конце концов оттуда появляется сам Ахилл и выкладывает на стол очень странную игральную кость.
 
 

ЧЕРЕПАХА: Что это такое? Кость?

АХИЛЛ: Это - боевая тессера. Священная боевая тессера! Ею пользовались мы, полководцы античных армий.

ЧЕРЕПАХА: И что вы с ней делали, игра в кости между битвами?

АХИЛЛ: С ее помощью советовались с богами!

ЧЕРЕПАХА: Что делали?

АХИЛЛ: Советовались с богами. Иногда, в боевых условиях, складывалась ситуация, в которой мы, полководцы, не могли однозначно принять решение в пользу тех или иных действий. Не хватало информации. Ситуация неопределенности. Тогда советовались с богами. Бросали тессеру.

ЧЕРЕПАХА: То есть кость.

АХИЛЛ: Ну, если хотите, кость. Выпавшая грань и указывала, что надо предпринять. Вы слышали такое изречение: “жребий брошен”? Это - оттуда.

ЧЕРЕПАХА: Вам не кажется, дорогой Ахилл, что это несколько легкомысленно?

АХИЛЛ: Нет, не кажется. Вы недооцениваете мудрость древних. Но для нас это сейчас не главное. Нам нужна игральная кость, а у меня другой нет. Очень кстати, что на гранях тессеры выцарапаны не цифры, а специальные знаки. Видите?

ЧЕРЕПАХА: И что они обозначают?

АХИЛЛ: Это тоже неважно. Важно, что там нет цифр. Забудьте про знаки, их почти не видно, представьте, что кость со всех сторон голая. Представили?

ЧЕРЕПАХА: Представил.

АХИЛЛ: Теперь, предположим в нашей игре есть лабиринт и в некоторой его части - развилка. В какую сторону должен свернуть наш автомат? Влево или вправо?

ЧЕРЕПАХА: Нужно видеть лабиринт.

АХИЛЛ: Это вам нужно. У вас есть богатый жизненный опыт, а у автомата нет. Он что видит, что не видит - одинаково.

ЧЕРЕПАХА: Тогда ему будет все равно.

АХИЛЛ: Правильно! Доверимся случаю. Бросим кость. Но она у нас пока не готова. Можно сделать бинарный выбор шестигранной костью, как монетой?

ЧЕРЕПАХА: Можно. На трех гранях надо нарисовать, скажем, букву “L” - левый, на трех остальных букву “R” - правый. Вероятность выпадения “L” или “R” - половина на половину.

АХИЛЛ: Правильно. Рисуем. Бросаем... (Ахилл рисует и бросает кость) Выпало “R”. Отлично! Сворачиваем вправо и не известно каким образом оказываемся дома. Предположим такую ситуацию?

ЧЕРЕПАХА: Предположим.

АХИЛЛ: Второй раунд игры. Новая и более каверзная задача. Наш автомат оказывается перед развилкой.

ЧЕРЕПАХА: Этой самой?

АХИЛЛ: А кто его знает? Эта - не эта? Вроде она, а вроде и не она? Точно не помнит. Но остались смутные воспоминания, вроде в тот раз направо свернул и все обошлось. Как будет поступать автомат?

ЧЕРЕПАХА: Я бы свернул направо.

АХИЛЛ: А вдруг это не тот поворот? А вдруг здесь налево? А может что налево, что направо - одинаково? А вдруг налево короче? А вдруг уже все поменялось? Мало ли какие чудеса бывают в нашей “вселенной”?

ЧЕРЕПАХА: Что вы предлагаете опять бросать ту же самую кость?

АХИЛЛ: Зачем ту же самую? А предыдущий опыт куда девать?

ЧЕРЕПАХА: А какая от него польза, если все равно ни чего не ясно?

АХИЛЛ: Польза есть. Поступим мудро. Возьмем ту же кость, но отразим на ней наш опыт. Увеличим вероятность выпадения “R”. На одной из трех грани, сотрем букву “L” и напишем “R”. Теперь вероятность выпадения “R” - 2/3 , а “L” - 1/3. Бросаем кость. (Ахилл бросает кость) Что выпало?

ЧЕРЕПАХА: Все равно “L".

АХИЛЛ: "L” так “L”. Богам виднее. Идем влево. Где наша не пропадала?

Не будем гадать, как сложится судьба нашего автомата. Даже в очень примитивном варианте игры внутренняя организация автомата должна быть очень высокой, если мы хотим его научить правильно превращать случайные открытия в жизненный опыт. Образно говоря, в его схеме управления таких костей будет очень много и, у каждой на гранях будет свой набор символов. Это называется априорной вероятностью. Это - тема для специалистов. Важно другое. Мы можем как бы управлять вероятностью. Стирая одну букву и записывая другую. Увеличивая и или уменьшая вероятность того или иного выбора. Можно сделать 1/2, 2/3, 5/6 ...

ЧЕРЕПАХА – Ага, и так, пока на всех гранях не останется только одна буква. 6/6. То есть 1.

АХИЛЛ: Нет, так нельзя. Тогда появится детерминированное поведение. Хоть одна буква, но должна остаться. На случай, если вы поменяете условия игры. Дело не в кости. Кость только простой пример. Кость дискретный вероятностный генератор. Но мы можем делать генераторы, в которых вероятность выпадения будет описываться действительным числом. В такой генератор можно “закачать” сколь угодно богатый жизненный опыт. Мы можем делать очень сложные управляемые генераторы случайностей. Но управлять мы будем не выбором, а вероятностью выбора. Рано или поздно некоторые из них накопят такой опыт, что практически всегда будет выпадать только один вариант ответа. Скажем с вероятностью 0.999999. Вот вам и эффективность. Мнимая детерминированность. Вот вам и запоминание. Но всегда остается вероятность того, что выбор будет иной. Предсказать наверняка ничего нельзя. Поэтому и просчитать заранее ничего нельзя. Точно нельзя. Остается надежда на спасение! В конце концов в случае сомнений “перекос” вероятностей можно и уменьшать. В некотором роде усомниться в правильности своих убеждений.

ЧЕРЕПАХА: Да, очень интересно... Но, тем не менее, я сомневаюсь, что мои действия всегда недетерминированы.

АХИЛЛ: Вот вы уже сомневаетесь. Будем закреплять достигнутый успех! Будем методично стирать стереотипы. Вас ни когда не удивлял тот факт, что никого никогда не удается ни чему научить с первого раза? Одним единственным примером? Машину – можно, а человека нельзя. Животное, кстати, тоже.

ЧЕРЕПАХА: Да, есть такой недостаток. О’генри по этому поводу очень тонко иронизировал.

АХИЛЛ: Это не недостаток. Это – достоинство! Учится на чужом опыте, это тоже опыт, который можно приобрести только самостоятельно. И у каждого этот опыт свой. Поставим эксперимент.

Ахилл лезет в стол, достает стопку тонких листов белой бумаги и черный фломастер.

Я попрошу вас, на каждом листе, написать крупными буквами одну и ту же фразу. “Моя рука точна”.

Черепаха выполняет просьбу Ахилла. Ахилл складывает листы один на другой и прислоняет к стеклу оконной рамы. Оба молча рассматривают полученную картину на просвет.

Видите? Это вам ни чего не напоминает, например, из физики?

ЧЕРЕПАХА: Из физики? Вы намекаете на рассеивание электронов на границе щели. Квантовый эффект? Принцип неопределенности?

АХИЛЛ: Но согласитесь, что вам никогда не удастся точно повторить одно и то же действие.

ЧЕРЕПАХА: Вероятно так, хотя…

АХИЛЛ: Ваша рука выполняла это действие неоднократно. Она обучалась писать буквы и продолжает обучаться до сих пор. Она это будет делать всегда, закрепляя всякий полезный навык в виде все более и более точных чисел. Когда-то, в вашей ранней юности, навык был найден методом “тыка” и закрепилось в виде присущего только вам подчерка, кстати, крайне ужасного. Но ваш мозг ни когда не теряет надежду. Числа на генераторах ни когда не станут равными единице. Безмерно маленькая надежда остается всегда...

Вы, мистер Черепаха, любите смотреть боевики?

ЧЕРЕПАХА: Боевики?

АХИЛЛ: Такие фильмы, где хорошие герои сражаются с плохими. Ну не боевики, сказки, например?

ЧЕРЕПАХА: Нет, не люблю. Я для этого слишком стар.

АХИЛЛ: А я просто обожаю их смотреть! Там добро всегда побеждает зло. Это всегда так необычно и увлекательно! Ни когда нельзя предсказать, как повернуться события. Можно только предсказать, что наши победят. В жизни, конечно, все сложнее и драматичнее, предсказать ничего нельзя... Но сказка лож, да в ней намек...

ЧЕРЕПАХА: И на что вы, Ахилл, намекаете?

АХИЛЛ: Если бы вы посмотрели очень много разных боевиков, то обнаружили одну закономерность. Накопили, своего рода, статистику. Добро побеждает зло всегда одним способом. Случайно.

Сценарий следующий. Зло всегда обладает огромной силой. У него власть, деньги, интеллект. Во всяком случае, оно думает, что у него интеллект. Поэтому зло строит злокозненные планы. Оно все просчитывает до мелочей. Но сколь умны и точны ни были его расчеты, всегда находится какая-то заковырка. Находиться “туповатый” герой, который в отличии от всех остальных не верит в силу зла. Он смело бросается в неравный поединок и побеждает! И побеждает, в принципе, случайно. Ему помогают какие-то друзья, которые просто не попали в расчеты зла или начинают действовать неучтенные злом обстоятельства. Герой тоже эти обстоятельства не учитывает. Он просто верит, что добро должно победить. В общем, зло оказывается тупее “глупого” добра.

ЧЕРЕПАХА: Ага, зло ведет себя как детерминированный автомат.

АХИЛЛ: Совершенно верно! Ведь чего добивается зло? Абсолютной власти. Ему нужно править невзирая ни на кого и не на что. Ему нужно полное повиновение. Полная детерминированость. Полный, подвластный злу, порядок. Оно и хаос устраивает для того, чтобы потом установить свои “правила игры”. Но бог создал мир случайным, квантовым. В этом мире всегда остается хоть маленькая, но надежда. Злу надежда не к чему. Ему с надеждой нечего делать. Надежда неуправляема. Надеждой может обладать только добро. Добро ни когда не претендует на Абсолютную Власть. Ему достаточно, чтобы в мире оставалось добро. А для этого полная власть не нужна. Достаточно более-менее разумного порядка и терпимости ко всему остальному, в том числе и к самому злу. Добро, которое пытается расправиться со злом, само оказывается злом. Добро ни когда не претендует на всезнание и всепонимание. Добро не эгоистично. Оно знает, что мир, несомненно, сложнее, чем можно себе его представить. Мир не вкладывается в какие либо логические рамки. Мир, если хотите, божественен. И в эту божественность можно только верить. Но зло не хочет верить в божественность. Оно порвало с богом. Ему нужна власть. Власть, которая ни оставит больше никому никакой надежды на спасение. Но мы теперь точно знаем: в ЭТОМ мире оно всегда проиграет! В мире, где может существовать Разум, зло ни когда не может одержать окончательную победу. Оно обречено оставаться вечно проигрывающим злом! И мы это достаточно изящно доказали.

ЧЕРЕПАХА: Да, дорогой Ахилл, ваша речь впечатляет! Просто поразительно, куда нас с вами завела моя каверзная задача и ваше оригинальное решение. Но не кажется ли вам, что мы забрели слишком далеко?

АХИЛЛ: А куда мы могли еще забрести? Ведь мы ищем тайну Разума! Подумайте только! Разума! Вы понимаете, что мы пытаемся сделать? Обрести над разумам власть! Ведь знание - сила! Знание это власть!

ЧЕРЕПАХА: Вы хотите сказать, что нам не стоит этого делать?

АХИЛЛ: Я хочу сказать, что власти над Разумом мы ни когда не получим. Мы можем его создать, но получить над ним власть - никогда. Разум всегда свободен. Свободен от жестких схем. Он непредсказуем. Он Разум. Загоните разум в жесткую схему и он пропадет. На этом и построен ваш тест. Как можно искусственно создавать Разум, не уяснив этой простой истины, мистер Черепаха?

ЧЕРЕПАХА: Да но, как мы можем создать разум, не имея над ним полной вла.. я прошу прощения, не имея полного понимания, что такое Разум?

АХИЛЛ: Для того чтобы создать разум, полной власти над ним иметь не обязательно. Нам не обязательно понимать, куда свернет в следующий момент наш автомат. Это с тупым алгоритмом, нам приходится нянчиться на каждом шагу и все знать “за него” и “о нем”. А настоящий Разум самостоятелен. Для его существования нужно только создать условия. И тогда он будет творить. Творить самого себя. Самостоятельно. В одиночку. Без посторонней помощи. Ведь разум – очень одинокий автомат! Конечно, он будет ошибаться. Но если он ошибается в данный момент, это не значит, что ошибется в следующий и более ответственный момент, когда все остальные ошибутся. И вообще определить ошибается кто-либо или нет с полной уверенностью нельзя. Процедуры для этого просто не существует. Вы не помните, кто вывел такую формулу - “Не суди и сам судим не будешь”?

ЧЕРЕПАХА: Помню. Некоторые уверены, что он и придумали всю эту игру.

АХИЛЛ: Не удивительно! Это же главная стратегия для любого автомата, который хочет бесконечно играть в нашу игру. Конечно, нам надо понимать, как ему помочь свернуть куда надо, пока он неопытен нас самих. Пока он не приобщился к тому, к чему приобщились мы. Но куда важнее понять, где проходит границы этой помощи и начинается его свобода. По тому, что мы сами не можем точно знать, куда нам ВСЕМ нужно будет “сворачивать” ЗАВТРА. Нужно понимать, что Разум, как и Вселенную бездонен. Его нельзя создать раз и навсегда. Разуму, однажды поняв, что он Разум, постоянно должен доказывать свою разумность.

ЧЕРЕПАХА: Может, тогда все так и оставим? Зачем, нам создавать еще один Разум? Может и не стоит пытаться?

АХИЛЛ: Теперь уже не получится, мистер Черепаха. Отступать поздно. Жребий брошен, Рубикон перейден! Из вашей каверзной задачи нельзя уйти “просто так”. Мы, к “сожалению”, сами разумны. Во всяком случае, так думаем. И если мы не сможем решить эту каверзную задачу, про искусственный разум, или окончательно решим, мол, нам стоит оставить ее нерешенной, значит, игра человеческого разума будет описываться графиком № 3. Ведь у этой задачи есть решение. Интеллект можно построит!

Ахилл показывает лист с графиком № 3.

Ведь если мы этого не сделаем, тогда не имеем право, по условиям задачи Тьюринга-Черепахи, называться разумными. Если мы поступим так, значит, у нас Разума нет.

ЧЕРЕПАХА: Поумнеть можно, отупеть – нельзя. Что же делать?

АХИЛЛ: Как что? Разум. Создавать интеллект. Искусственно. Доказывать в очередной раз свою разумность. Играть!

ЧЕРЕПАХА: У меня складывается неприятное впечатление, что мы с вами, дорогой Ахилл можем доиграться. Вы отдаете себе отчет, в том, что люди должны сделать? Чего это они могут по неопытности наконструировать? Свободу мы машинам дадим сразу, а вот способность разумно пользоваться этой свободой….

АХИЛЛ: Мистер Черепаха, вы явно пасуете. Зря вы не смотрите боевики. Нужно быть смелее. Надо верить в силу добра! Добро всегда побеждает, не сразу, но побеждает.

ЧЕРЕПАХА: Ахилл, вы чересчур часто смотрите боевики. Я то знаю, что жизнь не кино и не сказка. Для того, что бы принять подобные аргументы, надо доказать существование мирового добра и зла.

АХИЛЛ: Ну, здесь, мистер Черепаха, никому ни чем нельзя помочь. Ведь бог создавал “камень”, который он сам не может “сдвинуть”. Ни какими доказательствами не сдвинешь.

В добро и зло не верит только настоящее зло. Само себя оно злом не считает, поэтому и не верит, что оно зло. Если верит, то уже не зло. Зло не верит ни во что. Настоящее зло только призирает всяких глупцов, которые верят в какое-то там нелогичное добро и мифическое зло. Зло верит в силу своей логики. Даже не верит, оно в этой силе уверенно. Потому зло и неразумно. Чем можно такому помочь? Это равносильно, как добавлять разума детерминированному автомату.

ЧЕРЕПАХА: Дорогой Ахилл, я понимаю вашу горячность, но вы, кажется, совершаете ту же ошибку, что и все борцы со злом. Вы переходите границу добра и зла. Буте разумны, то есть добрым к своим оппонентам, то есть терпимы. Как бы то ни было, но в борьбе со злом нельзя привлекать такие аргументы как добро и зло. Что есть добро, а что есть зло, должен решать каждый для себя сам. В противном случае вы порождаете зло. Поэтому давайте поскорее оставим эту тему и вернемся к нашему очень одинокому автомату.

АХИЛЛ: Извините, я увлекся. Вы абсолютно правы. Я слишком строго сужу. Подобные вопросы – философия и здесь нельзя иметь однозначного решения. Они недоказуемы, а значит равновероятны.

ЧЕРЕПАХА: Ну, равновероятными им быть не обязательно. Убеждения все-таки необходимо иметь.

АХИЛЛ: Но слишком быть уверенным тоже не стоит.

ЧЕРЕПАХА: Как говориться, в пределах разумного - можно.

АХИЛЛ: А пределы разумного неопределимы.

Оба начинают смеяться.

ЧЕРЕПАХА: И все-таки давайте определимся. Я до сих пор теряюсь в догадках. Что же мы можем сказать по поводу конкретного устройства интеллекта? В чем секрет столь удивительной эффективности человеческого ума?

АХИЛЛ: Я полагаю, что теперь уже нет ни каких особых секретов. Самый главный секрет мы нашли. Не секрет, тайну! Тайну, которая остается непостижимой тайной. Других, тайн, которые мы с вами можно так же просто разложить по полочкам, не существует. В том и парадокс самых великих тайн, что ни какой тайны вообще нет. Секрет эффективности в эффективной организации. В сбалансированности процессов, которые идут друг другу на встречу. Эта эффективность не может быть совершенна. Абсолютной. Она может быть только достаточной.

Для этого ни чего нового измышлять не нужно. Все уже давно известно. Все те же обратные связи. Все те же схемы управления. В живом мозге нет ни чего такого, чего бы науке не было известно. Феномен возникает в совокупности. Но вы, мистер Черепаха, не думаете, что мы здесь будем разбираться и в этом? По-моему наша компетенция здесь заканчивается.

ЧЕРЕПАХА: Но что же тогда мы можем предложить в итоге?

АХИЛЛ: Как что? Нашу ИГРУ. Ведь мы сформулировали критерий для определения разумности автомата. Тест Тьюринга-Черепахи. Теперь в нее можно играть на самых разных полях. В разных “вселенных”, при разных условиях. Что можно лучшее предложить? ЧЕРЕПАХА: Возможно, вы и правы, дорогой Ахилл. В конце концов эта пьеса называется неоконченной. У нее должно быть продолжение.

АХИЛЛ: Но продолжать ее будем не мы.

ЧЕРЕПАХА: Тогда следует что-нибудь сказать напоследок. Кто знает, когда мы кому-нибудь понадобимся в очередной раз?

АХИЛЛ: В очередной раз?

ЧЕРЕПАХА: А вы думаете, что мы больше ни кому не понадобимся? Я глубоко в этом сомневаюсь. Ведь в мире существует разум. А разум, как мы выяснили, вещь поразительная и непредсказуемая!

АХИЛЛ: Еще одного состязания я не выдержу!

ЧЕРЕПАХА: Выдержите, мой друг, выдержите...

АХИЛЛ: Но надеюсь, что это будет не сейчас. Теперь мне, возможно, следовало бы спеть какую-нибудь песенку про незадачливую черепаху, но воздержусь. Однако, согласитесь, что я все-таки решил вашу каверзную задачу, и этим вас, отчасти, разочаровал.

ЧЕРЕПАХА: Отнюдь! Моя задача, с самого начала, казалась мне несколько некорректной. Если бы не это ваше решение, дорогой Ахилл, ее вообще можно было бы считать абсурдной.

АХИЛЛ: Меня тоже не оставляло ощущение, мол вы меня где-то надули. Но решение есть, хотя и не совсем такое, которое мы ожидали.

ЧЕРЕПАХА: Я вообще не ожидал ни каких решений. Удивительно, что оно существует. Более того, теперь я вижу насколько оно великолепно! Если случайность - единственное объяснение творчества, то мы можем связать принцип неопределенности в квантовой физике и процессы самоорганизации не только в экономике и биологии, но и в физическом мире.

А Вы знаете, дорогой Ахилл, мы ведь с вами, ненароком, нашли ответ на тот вопрос, который так мучил Эйнштейна.

АХИЛЛ: Какой вопрос?

ЧЕРЕПАХА: “Зачем Бог бросает кости?”

АХИЛЛ: Мистер Черепаха! Побойтесь бога! Над нами издевались философы, математики и кибернетики. Нам не хватало еще попасть в руки физиков! Пощадите хотя бы свой черепаший вертикулит!

Наши герои удаляются со сцены. Последняя фраза мистера Черепахи слышится все тише и тише.

ЧЕРЕПАХА: Самое главное не попасть в руки биологам. Не знаю как бог, а вот они меня точно распнут...
 
 

Сцена остается пустой. Опускается занавес. В зале загорается свет. Зрители покидают места...